А. Лазарчук
ТРАНКВИЛИУМ
Рука сама рисовала на бумажном листе какие-то пока непонятные черточки и узоры. Рано или поздно весь лист заполнится ими, и тогда придет решение. Сова не мог простить себе, что попался так глупо. Не в том смысле, что охранники дома его схватили моментально, а в том, что он вообще ввязался в это дело. Сволочь Парриндер: обещал, что его сразу же выволокут обратно... Он потерял счет времени. Сидел, намертво привязанный к стулу, с повязкой на глазах. Ему не задавали вопросов, не били. Просто ходили рядом, переговаривались между собой. Слова были знакомыми, но что означали реплики тюремщиков, Сова не понимал. Это не был ни фраерский, ни воровской язык. От этого делалось еще страшнее. Один раз вполголоса что-то сказал, а потом засмеялся - ребенок. Ему ответила женщина. Где-то далеко квохтали куры. Билли спал двумя различными снами: одним будто бы обычным: в постели, закрыв глаза и ничего не зная; а вторым - забывая себя. Эти сны не совпадали, и обычно он, вставая от первого, погружался во второй. От второго он мог пробудиться в первом сне - и тогда метался, кричал и звал маму. Только дважды за все время пребывания в своей неволе он просыпался в обоих смыслах. Не умея себя сдерживать, он бросался бежать, немедленно попадал в руки, широко расставленные повсюду, и под ласковый хищный холодный шепоток тети Салли вновь засыпал - так или иначе. Накануне он, положив руки на хрустальный шар, на минутку прикрыл глаза и сказал беззвучно: мама, забери меня отсюда. Я боюсь... А потом - повернулся и посмотрел на себя. Увидел - маленького, как мышонок, мальчишку, мокрого, испуганного, глядящего снизу куда-то в непосильную вышину, с которой валятся камни и бьют молнии... Это я, да? Это я... Он знал, что на самом деле он не такой. Но - надо было проснуться. И проснуться так, чтобы те не поняли, что он проснулся. Уже проваливаясь, он выставил сторожа, старика с колотушкой, который во сне приходил и будил его в школу. Еще ни разу сторож не опаздывал... Утром он вновь, в третий по-настоящему раз, проснулся полностью. Бодрость нарастала - знобящая. Вы уже ничего не сделаете со мной, сказал он себе. Он будто бы чувствовал рядом с собой новую несокрушимую защиту... далее